Нарва и Грозный: возрождение России

В августе нынешнего года исполняется четверть века одному из поворотных событий в истории новой России – страшным двухнедельным боям в Грозном, стоившим противостоящим сторонам сотен человеческих жизней и десятков единиц военной техники. А завершившихся… ничем, поскольку, с военной точки зрения, ни один из противников поставленных целей не достиг.

И раз подошла такая дата, то самое время взглянуть на произошедшее и оценить его уже не эмоционально­скорбным, разрывающим душу и рвущим нервы взглядом участников тех боёв. Не с отрешённой, порой граничащей с цинизмом позиции аналитика, раскладывающего по полочкам, препарирующего ежедневные действия стоявших между жизнью и смертью блокпостов, попадавших в засады штурмовых отрядов, вырывавшихся из огневых мешков разведгрупп и экипажей.

Наступает пора не воспоминаний о том, что было, а понимания, как такое могло случиться. Приходит время исторических аналогий и выводов.

На переломе веков и эпох

За эти годы уже не раз приходилось встречать материалы коллег­журналистов, которые сравнивали события августа 1996­го с июнем 1941­го.

Аргументы, выдвигаемые в пользу такого сравнения, выглядят достаточно убедительно: внезапность нападения; создание нападавшими численного перевеса на направлениях главного удара; тактика, навязанная обороняющимся, заранее обрекающая их на большие потери; межведомственная разобщённость и, как следствие, неразбериха в управлении войсками; мужество и стойкость рядовых бойцов и младших командиров, сведённые на нет нерешительностью и некомпетентностью военачальников, грубое вмешательство политиков в дела военных. Что ж, всё это, как говорят, имело место быть.

Но сегодня, с позиции прошедшего времени, хочется провести другие параллели.

Экономика страны находится в упадке и по своей эффективности далеко отстала от европейской. На национального лидера сильное влияние оказывают иностранцы, которым он доверяет больше, чем представителям отечественной элиты. Да и как им верить, если многие запятнали себя беспринципной борьбой за власть и влияние, то примыкая к различным группировкам, то создавая собственные местечковые альянсы. И на уме у них лишь одно – урвать от государственного пирога кусок пожирнее да получить должность повыше.

Армии, по сути, нет. Живя воспоминаниями о прежних победах, подрастеряла она боевой дух и профессиональные навыки: генералы заплыли жирком, полковники забыли, когда солдат на занятия в поля выводили, а у ротных да батальонных командиров больше дум и забот, как семью прокормить, чем о защите Отечества. О простых солдатах и говорить нечего – им служба без славы и жалованья давно в тягость. К тому же недавний неудачный поход на южного соседа у многих в памяти свербит, незажившей раной в душе кровоточит. Сколько тысяч тогда положили!

Во внешней политике – ни одного надёжного союзника. Многие улыбаются, друзьями называются, помощь обещают, а как до дела доходит, так тут же обдурить норовят.

И то сказать: кто всерьёз будет относиться к стране, у которой боеспособных полков – раз, два и обчёлся, а кораблей, что в море могут выйти и у чужих берегов свой флаг показать, по пальцам пересчитать можно…

Узнали время? Думаете, Россия, конец ХХ века, середина девяностых.

Не угадали! Да, Россия, да, на переломе веков, но в самом начале века XVIII.

Что ещё общего между ними?

Страна, принятая Петром I –
это уже не Царство Московское (великое, грозное, но своё отжившее и готовившееся кануть в Лету), но ещё и не Российская империя. Таковой она станет лишь после победоносной Северной войны, которая начнётся… с сокрушительного разгрома русской армии в сражении под Нарвой.

Страна, существовавшая в середине девяностых годов прошлого века, хоть и называлась Российской Федерацией, но по сути своей и в сознании абсолютного большинства её граждан всё ещё оставалась Советским Союзом – великим, но уже отыгравшим свою роль на исторической сцене. Убитым, но ещё не умершим государством…

Смею утверждать, что окончательно его умертвили именно в Грозном в августе 1996 года. И как после поражения под Нарвой началось воссоздание русской армии и зарождение Российской империи, так и после грозненской кровавой бани настало время возрождения отечественных силовых структур и создания Российской Федерации в её нынешнем понимании.

К слову, между ходом самого Нарвского сражения, произошедшего 30 ноября 1700 года, и грозненскими событиями августа 1996­го тоже можно провести достаточно параллелей и найти большое количество совпадений, способных произвести впечатление на человека, думающего и знающего отечественную историю.

Повторение
пройденного

Итак, начнём. И начнём с того, что сразу откажемся от некоторых терминов, устоявшихся в обращении и укоренившихся в общественном сознании за последние четверть века. А именно, что 6 августа 1996 года вооружённые отряды боевиков «ринулись на штурм» чеченской столицы, «внезапно и одновременно атаковав все места дислокации федеральных сил в Грозном».

На самом деле как такового штурма населённого пункта не было. Накопление сил террористы произвели постепенно, просочившись в город в обход милицейских КПП и блокпостов внутренних войск, концентрируясь в заранее намеченных местах. Сосредоточившись, они по сигналу блокировали военные городки двух бригад оперативного назначения и пяти комендатур, изолировали их друг от друга, после чего вели постоянный интенсивный обстрел, деморализуя их защитников.

Основной удар в это время бандиты нанесли по комплексу административных строений в центре Грозного – Дому правительства, зданиям республиканских МВД и ФСБ, расположению Координационного центра МВД в районе стадиона «Динамо». Атакованы были и большинство из 22 находившихся в городе блокпостов, защищаемых малочисленными гарнизонами, а также железнодорожный вокзал, где на маневровых путях боевиками был захвачен целый вагон с ручными гранатомётами. После приобретения такого трофея судьба практически всех бронеобъектов федеральных сил –
танков, БМП и БТРов, рискнувших выкатиться из военных городков на городские улицы – была практически предрешена.

В самом Грозном в это время находилось, как теперь уже известно, около 6 тысяч военнослужащих внутренних войск, бойцов ОМОНов и СОБРов. Все они были подчинены МВД. Части Министерства обороны в городе отсутствовали: большая часть группировки этого ведомства была сосредоточена в южных районах республики, готовясь к проведению операций против бандформирований, активизировавших свою деятельность в горах и предгорьях. Правда, в пригородах – Ханкале и в районе аэропорта Северный – находилось порядка 10 тысяч солдат и офицеров Минобороны (в основном из числа 205­й дивизии), но в город входить они не спешили.

Всей этой силе – грозной, но разобщённой в прямом и переносном смысле слова – в первый день боёв бросило вызов не более 2 тысяч боевиков. В последующем, за счёт подтянутых резервов и предательства части чеченской милиции, их численность выросла до 6 тысяч. Но даже в момент их наибольшей концентрации численность вооружённых отрядов террористов была втрое меньше численности федеральных войск.

К слову, о полной внезапности и неожиданности выступления боевиков в августе 1996 года тоже можно говорить чисто условно. Ещё в начале июня в Грозном было задержано несколько групп эмиссаров бандподполья, пытавшихся организовать вывоз из города родственников боевиков, находившихся в горах. На допросах те показали, что эвакуацию планировалось завершить к середине июля. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сделать вывод: после этого срока в городе произойдёт что­то очень серьёзное. По линии военной разведки, от агентуры МВД и ФСБ в штабы также поступала информация о подготовке в городе тайников и схронов, заполнении их боеприпасами и оружием. Все эти сведения ложились на столы людей, отвечающих за принятие решений как в штабе ОГВ(с), так и в Москве. Отвечающих за принятие, но не принявших его…

Теперь перейдём к Нарве. Начнём с соотношения противостоящих сторон. И увидим, что там, как и спустя три века в Грозном, наших войск номинально было гораздо больше. Под началом фельдмаршала Фёдора Головина перед сражением состояло 30 тысяч регулярной пехоты и конницы, артиллерийский парк русской армии насчитывал 180 тяжёлых гаубиц, осадных мортир и разнокалиберных пушек. А Карл XII, обрушившийся на наших соотечественников как снег на голову, располагал всего лишь 10­тысячным корпусом при 37 лёгких полевых орудиях!

Командование русской армии дважды было введено им в заблуждение (читай – переиграно тактически). Во­первых, шведские офицеры, специально сдавшиеся конным разъездам Шереметева, при допросах завысили численность своей армии до 35 тысяч. Во­вторых, ни русский фельдмаршал Фёдор Головин, ни назначенный на его место за день до сражения  саксонский фельд­маршал Карл Евгений де Круа не ждали появления шведов перед русскими позициями так скоро: Шереметев со своими драгунами и добытыми разведданными (как оказалось – ложными) о численности и положении неприятеля прискакал под Нарву ближе к полудню 29 ноября и был в полной уверенности, что оторвался от шведов на три­четыре дня. А Карл, двигавшийся ускоренным маршем, появился там же менее чем через сутки – утром 30­го.

И сразу – без разбивки лагеря, без отдыха после столь стремительного марш­броска, без каких­либо переговоров и разведки, поскольку хорошо ориентировался на местности без всяких карт и планов (прямо как боевики на грозненских улицах) – ринулся в атаку. Чего от него тоже не ожидали.

Русские войска под Нарвой (как и российские в Грозном) располагались на заранее подготовленной позиции: имели перед собой ров и две линии валов на западном берегу Нарвы. На левом фланге стояла дивизия генерала Адама Вейде, в центре – князя Ивана Трубецкого, на правом – генерала Автонома Головина, дальнего родственника покинувшего вой­
ска фельдмаршала. Все они были растянуты в одну узкую линию протяжённостью в 7 вёрст. Резервы и общий план сражения у русских отсутствовали. Связи между элементами боевого порядка не существовало, каждый военачальник сражался сам по себе, не зная, чем занят сосед и как у него обстоят дела.

Ничего не напоминает?.. Дальше совпадений будет ещё больше!

Карл собрал свой корпус в кулак, обрушив мощные удары на фланги русской армии, не прикрытые артиллерией. На направлениях главных ударов шведы, следуя правилам военной науки, создали трёхкратное превосходство в живой силе. В остальных же местах сковали действия русских полков пушечным и мушкетным огнём, продолжавшимся несколько часов. То есть попросту блокировали их, не давая двинуться с позиций и выступить на помощь атакованным батальонам… Как боевики в Грозном в августе 1996­го.

Шведскому королю под Нарвой повезло и с погодой: в два часа пополудни повалил такой густой снег, что видимость упала до двух десятков шагов. Это позволило шведам незамеченными подойти к русским укреплениям и, засыпав фашинами ров, внезапно атаковать позиции артиллерийских батарей. После этого они оборотили жерла захваченных пушек против русских позиций…

Боевикам в Грозном тоже повезло с погодой: практически весь август над городом палило солнце, стояла изнуряющая жара, которая, в условиях ограниченного снабжения блокированных подразделений, во много раз осложнила положение осаждённых. Ну а параллель между захваченными шведами русскими батареями и взятым боевиками вагоном с российскими гранатомётами тут возникает сама собой…

После потери центра линии обороны в русских войсках, дравшихся под Нарвой, началась паника: толпы обезумевших от страха пехотинцев бросились к единственному понтонному мосту, наведённому через реку у острова Кампергольм. Не выдержав напора, переправа лопнула, расползлась. Конница тем временем пыталась спастись вплавь. В ледяной нарвской воде и люди, и лошади гибли десятками…

Виновниками паники, случившейся в стране из­за событий в Грозном в августе 1996­го, стали… журналисты, блокированные вместе с силовиками в Координационном центре МВД.

Эти представители свободной прессы, ещё совсем недавно млея от собственной безнаказанности и вседозволенности, яростно обвиняли военных, действующих в Чечне, во всех смертных грехах. А теперь, перепуганные насмерть, сидели в подвале одной из гостиниц у стадиона «Динамо», время от времени выходя в эфир и вещая на всю страну дрожащими голосами о том, что «город сдан и в нём хозяйничают боевики».

Те, кто в это время дрался насмерть на грозненских улицах и площадях, смотрели на эту ложь, воспроизводившуюся на телевизионных экранах, и слушали, как она льётся из радиоприёмников. И понимали, что их предали. А затем вновь вставали к бойницам, чтобы отбить очередную атаку на блокпост или комендатуру. Они продолжали держаться…

Как те два гвардейских и один пехотный полки на нарвских позициях, созданных ими на скорую руку из возов и рогаток – словно вросшие в землю и метким огнём рассеивавшие одну колонну шведов за другой.

Видя такое упорство, Карл XII прекратил атаки на русские позиции: король понял, что потрепать противника он ещё в силах, а вот разгромить – уже вряд ли. И никто не даст гарантий, что русский царь, спешно уехавший из­под Нарвы за день до сражения, уже не торопится обратно с новым войском, одолеть которое имеющимися силами шведам будет невозможно. И отступать им было нельзя: если русские бросятся вдогонку, они сомнут остатки шведского корпуса даже имеющимися у них силами…

После недели жестоких боёв в Грозном лидер боевиков – бывший советский полковник Аслан Масхадов – осознал, что сам себя загнал в смертельную ловушку. Военных целей операции «из­за непредсказуемого упорства мальчишек­срочников и обычных милиционеров, бьющихся до последнего патрона и подрывающих себя гранатами при угрозе попасть в плен», его головорезам, натасканным на теракты против мирного населения и вышколенным для безнаказанных убийств, достичь не удалось. Город был обложен двойным кольцом федеральных войск, организованно прибывших из южных районов республики. Число боеспособных «штыков» в его отрядах тает с каждым днём, боеприпасы пополнять негде…

И вот тут и королю, и бывшему полковнику, что называется, улыбнулась судьба. Прямо говоря – у противника появились предатели.

К главарю боевиков Масхадову из Москвы прилетел секретарь российского Совета безопасности Александр Лебедь, уполномоченный президентом вести переговоры о мире (хотя военные, бившиеся в Грозном, об этом не думали и не просили).

А к шведскому королю, погружённому в тяжкие думы, неожиданно прибыл главнокомандующий русской армией саксонский фельдмаршал Карл Евгений де Круа. И вручил ему свою шпагу и капитуляцию. Хотя русские генералы, находившиеся при своих полках и дивизиях, об этом его не просили. Но иностранный фельдмаршал, которому было плевать на честь и достоинство русской армии, просто поставил их перед фактом.

Начались переговоры – и под Нарвой, и в Грозном.

И там, и там русская армия понесла жестокие потери, но разгромленной фактически и надломленной морально себя не считала. Она готова была продолжать битву, лишь ожидала приказа. Её противник, наоборот, был не уверен в своих силах и жаждал если не мира, то хотя бы перемирия.

В конце концов враждующие стороны заключили соглашения. Тоже, к слову, весьма похожие, несмотря на трёхвековую разницу.

Русская армия получала право свободного выхода в родные земли (боевые действия в 1700 году велись на территории Ингерманландии, номинально входившей в состав Швеции) с оружием, знамёнами, но без артиллерии и обоза. Однако шведы нарушили договор уже на следующий день: как только гвардия и дивизия Автонома Головина переправились через Нарву, они не только разоружили остававшихся на подконтрольном им берегу солдат Адама Вейде и Ивана Трубецкого, но и пленили всех офицеров двух русских дивизий. Генерал­майор князь Трубецкой пробыл в неволе 18 лет!

Российская армия по условиям Хасавюртовского мирного соглашения обязана была покинуть территорию Чечни, де факто отколовшейся от России. Войска уходили с оружием, на боевой технике, с развевающимися красными знамёнами… И, как помнят многие из нас, носивших в то время погоны, свои обязательства чеченская сторона начала грубо нарушать ещё до того, как последняя воинская колонна покинула территорию республики.

Завершая этот своеобразный экскурс в историю, повторение пройденного в школе и пережитого в реальной жизни, хотелось бы обратить внимание читателя ещё на одно совпадение нарвских и грозненских событий, разделённых тремя веками. Вернее, на их окончательный итог.

Потерпев жестокое поражение под Нарвой и отойдя от этой древней русской крепости в 1700 году, Россия вернула себе город и прилегающие к нему территории в 1704­м. Умывшись кровью в Грозном и отойдя от этой древней русской крепости в 1996 году, Россия вернула себе город и прилегающие к нему территории в 2000­м.

И в том, и в другом случае на взятие реванша ей потребовалось 4 года…

За одного битого
двух небитых дают

Такая поговорка есть только у нашего народа. И только мы, живущие в России, понимаем её смысл, который тяжело растолковать иностранцам и тем, кто плохо знает российскую историю. Попробуем это сделать ещё раз.

Нарвская трагедия 1700 года стала тяжёлым ударом не только для русской армии, но и для всей державы. После неё стали явно видны и военно­политические просчёты царя­самодержца, и ошибки военного командования. Надёжных союзников у России нет (под Нарву не пришли несколько тысяч саксонцев и поляков, а также 10 тысяч украинских казаков, хотя и те, и другие, и третьи клятвенно обещали). Противника недооценили, разведку (и военную, и политическую) провалили, отдав инициативу врагу. На всю армию – три боеготовых полка, способных воевать «по­новому». Обученных российских офицеров, способных вести за собой солдат – кот наплакал.

И Пётр Алексеевич, и его сподвижники, искренне радеющие душой за Отечество, понимали: ещё одно такое поражение – и страна рухнет, развалится на кусочки. На то, чтобы её собрать, не годы – века уйдут.

Поэтому Нарва стала не концом, а началом новой России. «Когда сие несчастие получили, тогда неволя леность отогнала и ко трудолюбию день и ночь принудила», – писал после Нарвы Пётр I, которого та «военная конфузия» не обескуражила, а побудила к действию.

На какие только жертвы не шёл наш народ ради того, чтобы возродить армию, способную постоять за Отечество. Ведь дело доходило до того, что колокола с храмов и монастырских звонниц снимали, чтобы найти медь для отлива пушек, потерянных под Нарвой. И это на Святой Руси!

И ведь свершилось! Не пропали труды даром, не напрасно оказалась пролитой русская кровь под Нарвой. Когда Карл XII пришёл к Полтаве, он встретил там русскую армию, но совсем другую. Были потом ещё триумфы русского оружия, была победа в войне, длившейся 20 лет. И в результате появилась Российская империя, придя на смену Царству Московскому.

Грозненская трагедия августа 1996 года стала не менее тяжёлым уроком для российской армии и других силовых структур. За шестнадцать дней интенсивных боевых действий в городе погибло 494, было ранено 1407 и пропало без вести 182 военнослужащих и сотрудников милиции, оказалось сожжено или выведено из строя 87 единиц бронетехники и 23 автомашины, уничтожено 3 вертолёта.

Потери, что и говорить, ужасающие для мирного времени. Но куда страшнее было другое.

Командующий бившейся в Чечне 58­й армией Геннадий Николаевич Трошев, один из истинных героев двух чеченских кампаний, заслуженно ставший Героем России, так писал в своих мемуарах «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала» о моральных последствиях событий августа 1996 года: «…В Чечне российский боец был чумазым только сверху, зато внутри чистым. Он осознавал себя защитником единства и достоинства Родины, его враги боялись, он их бил под Шатоем, под Бамутом, под Шали, в Грозном. Он свой чумазый нос от гордости мог держать высоко. А после бегства из Чечни (под палкой Лебедя и Березовского) чувствовал себя оплёванным и опозоренным. Спасибо сердобольному генералу Лебедю – умыл солдата (в прямом и переносном смысле)! Так умыл, что до сих пор очиститься, отскоблиться не можем!»

Но прошло время – и отскоблились, и очистились. У страны появился новый лидер – молодой и энергичный, как Пётр, у которого тоже «неволя леность отогнала и ко трудолюбию день и ночь принудила». Вокруг него также стали объединяться все здоровые силы Отечества, понимая: повторись что­то подобное, и…

Потому, когда отряды международных террористов и преступников разных мастей, слетевшихся на Северный Кавказ со всего мира, в августе 1999 года вторглись с территории Чечни в Дагестан, они встретили там российскую армию, но совсем другую. Затем были и жестокие бои в Кадарской зоне Дагестана, и второй штурм Грозного, и несколько лет изнурительных специальных операций на многострадальной земле Чечни и некоторых других северокавказских республик.

На российской земле

Выстояв и победив в той борьбе с международным терроризмом, Россия вновь громко заявила о себе всему миру, окончательно став и почувствовав себя Российской Федерацией – наследницей славы и величия, правопреемницей и продолжательницей истории и Древней Руси, и Великого княжества Московского, и Российской империи, и Советского Союза.

А значит, кровь российских солдат и офицеров на грозненских улицах в августе 1996 года была пролита не напрасно. Именно они в переломный момент истории не дали прерваться связи эпох, став нерушимым и несокрушимым скрепом времён и поколений.

Вечная им за это память и слава!